Из Лондона книжка добралась до Цюриха, из Цюриха - в Бёрн; из Бёрна должна была с оказией попасть на авиарейс до Питера, но человек, который должен был её туда передать, сейчас в Берлине и не может вспомнить - передал её в Бёрне или не передал. Какая всё-таки заморочка с этими контрабандными оказиями
Upd.21.04.2015. Посылка прибыла. Не прошло и полгода.
В материалах наткнулся на ранее незнакомый антисоветский анекдот про оригинальную упаковку, после прочтения которого минуты на полторы вынужден был отвлечься от прочтения. К сожалению, бумага его не выдержит Поэтому придётся вместо него привести уже знакомый:
«Судья говорит коллеге: — Только что узнал новый анекдот - всем коллективом ржали полчаса. — Ух ты. Расскажешь? — Не могу. Я только что за него пять лет человеку дал.» (с)
Готовим к публикации частную семейную коллекцию писем с фронта. По сути дела, это целый роман в письмах. Жил да был молодой врач, влюбился в некую девицу, сочетались они законным браком и поехали в медовый месяц на Аландские острова. Только через день после выезда на Аланды читать дальшеначалась первая мировая война, молодожёна мобилизовали в действующую армию, и поехал молодой врач-педиатр оборудовать полевой госпиталь и военно-полевую хирургию на Западном фронте. В общем, семейная жизнь эти четыре года протекала в основном в эпистолярном формате. Вот только наследники публиковать письма мужа позволяют, а письма жены - наоборот, мотивируя тем, что слишком интимное там содержание. Ну, так-то оно так, но сильно подозреваю, что просто не хотят срамиться. Потому что содержание легко восстанавливается по ответам того же самого мужа, который чуть не в каждом письме, бедолага, оправдывается: люблю, мол, тебя, сил нет, ласточка моя, но приехать в Москву не могу, много работы, и начальство не отпускает, и отвечать часто не могу из-за той же работы. А ему с периодичностью пять-шесть писем в месяц сверлят мозг - пока ты там на фронте прохлаждаешься и цинично уклоняешься от исполнения супружеского долга, я, бедная, вынуждена по Москве искать фрукты, искать хорошую няню, нанимать горничную, в одиночку растить нашего ребёнка.. На дворе 1914-1915 гг., Польша, Белоруссия, Великое Отступление русской армии, кочующий прифронтовой госпиталь и военно-полевая хирургия на потоке. Ага. Прохлаждался мужик.
О жизни, деятельности и смерти Оппенгеймера Достик знал. Но тут отец американского атомного проекта, человек крайне закрытый и со множеством "личных тараканов" необъятной давности, предстаёт неожиданно и внезапно приоткрывшимся...
«Если я не объявлюсь, это совершенно не будет значить, что я не хочу вас видеть, это будет значить, что я не хочу, чтобы вы меня видели».
См.: Nina Berberova Papers. General Collection. MSS 182. B. 46. F. 1075.
Цит. по: Ирина Винокурова. «Здесь, в Америке, были мною встречены люди, о которых говорить еще не время...»: Нина Берберова и Роберт Оппенгеймер//Вопросы литературы. 2014. №2. С.13-37.
Немножко об офицерских лагерях для военнопленных в Сибири, 1914-1917 гг. Из очерков секретаря американской благотворительной организации, работавшего там в 1917-1918 гг.:
«Когда мы сравним этих пленных офицеров в Сибири, где иногда нет ни горы, ни холма, ни дерева им в утешение — ничего, кроме унылых, засыпанных снегом равнин, — с их товарищами в Англии, стране, в которой в их пользование предоставлены поместья, мы видим пример того, что судьба и удача означают на войне. За стенами этих концлагерей проживались бедные одинокие жизни. Я знал одного майора, чьим главным занятием в неволе стало собирание сигарных бантов, другие обращали всё свое внимание на коллекционирование марок. Незначительные вещи занимали огромное место в жизни этих людей. Другой майор хранил часы, на которых все еще было установлено австрийское время (он попал в плен три года тому назад), и он сказал мне с радостью, что никогда не переводил их. Всё здесь сделано с наивысшей степенью заботливости, медленно, потому что у военнопленных много времени. Написанные от руки письма выглядят как отпечатанные в типографии. Они расцвечены красными и чёрными чернилами, то тут, то там попадается подчёркнутое слово. Писать такое письмо было облегчением; поэтому для военнопленного было важно потратить на этот процесс максимальное количество времени.
Другие пленные проводили полдня со своей собакой, дрессируя её различным фокусам, так что иногда собаки становились лагерными знаменитостями. А затем общественное мнение в лагере могло расколоться вследствие того, что у военнопленного «А» собака приносила щенят, он дарил их своему другу, и щенята начинали портить маленькие огороды, которые устраивали товарищи этих пленных. Поэтому лагерь мог разделиться на владельцев собак и тех, у кого их не было, и дело могло принять серьезный оборот. Некоторые собаки могли таинственно исчезнуть без следа, и это происшествие становилось главной темой для разговоров на протяжении месяцев.
В других случаях читать дальшесвиньи могли быть вместо собак и приковывать внимание всех. Одна группа военнопленных, питающихся за одним столом, решила разводить свиней, и их примеру вскоре последовали и другие группы военнопленных. Но свиньи принесли в лагерь огромные трудности. Лагерь был очень маленький, и одна группа заключенных использовала в качестве загона для свиней пространство между двумя теннисными кортами, а другая – место рядом с госпиталем. Это вызвало протесты доктора и президента теннисного клуба, поэтому всех свиней собрали в один загон. Всё шло хорошо, пока свиньи были маленькими, но потом возникла проблема, как разделить их туши между австрийской и венгерской группами военнопленных. Кто-то всерьёз предложил раскрасить половину свиней в жёлтый и чёрный (австрийские национальные цвета), а другую половину в красный, белый и зеленый (венгерские национальные цвета), чтобы можно было различать животных. Закончилось всё тем, что начальник лагеря запретил держать в лагере свиней, и следующие несколько недель весь лагерь ел одну свинину.
В другой раз офицеры в одном лагере захотели возвести памятник — мемориал погибшим на войне. Был нарисован эскиз памятника, на каждой из четырех сторон которого планировалось выгравировать одинаковую надпись - посвящение соответственно на немецком, австрийском, турецком и русском языках. Все были довольны, но внезапно некий венгерский еврей предложил, чтобы была сделана надпись и на иврите. По этому поводу было проведено много собраний, но никакого решения так и не нашли, ведь у памятника было всего четыре стороны! Лагерь разделился на две фракции, «за» и «против» евреев. Один венгерский еврей, пытаясь разрешить спор мирным путём, предложил, чтобы надписи на иврите и венгерском языке были выгравированы вместе на одной стороне памятника потому, что большинство венгерских офицеров запаса были евреями. Это предложение вызвало великое изумление, и проблема осталась нерешенной, а памятник – непостроенным.
Ряд благотворительных организаций, таких как Датский и Шведский Красный Крест, а также международный комитет YMCA, попытались осветить искрой надежды эту беспросветную жизнь, в результате чего бараки Красного Креста и Красного треугольника (Полумесяца? - G.) — это самые популярные места в лагере для военнопленных. В них находятся театральные залы для выступлений и концертов, обувная мастерская, переплетная мастерская, столярный цех, художественная мастерская, кладовые, и т.д., и т.д. Всё выглядит игрушечным, примитивным, но эффективным. И, разумеется, в этих бараках есть библиотека из нескольких тысяч томов, в которой каждый день берут по нескольку сотен книг; помещения для занятий, в которых преподаются как школьные предметы, так и семь или восемь иностранных языков, право, математика, гигиена и многие другие университетские курсы. Всё очень примитивно, помещения для занятий маленькие, трудности, с которыми сталкиваются, велики. Однако ко всему здесь относятся серьезно, и постоянно производятся улучшения. В помещении для церкви установлен небольшой орган, и католики так же, как протестанты и иудеи, проводят там свои религиозные службы. Но подлинной гордостью YMCA является кухня, «американская кухня», как её называют во всех лагерях. Именно в ней многие из тех, кто был в госпиталях и всё ещё слишком слаб, чтобы встать на ноги на русском пайке, будут получать сытный обед в течение нескольких дней. Именно в ней бедняки, те, кто не получает никаких денежных переводов из дома, получат бесплатную еду. Именно в ней те из военнопленных, кто более удачлив и имеет в своем распоряжении несколько копеек, могут потратить их на покупку дополнительной еды. И именно в ней, опять-таки, установлены наиболее совершенные порядки. Все пленные занесены в каталог, и каждый съеденный обед заносится им на индивидуальный счет. Исполнительный комитет ведет контроль за записями, и членам комитета достаточно просто заглянуть в картотеку, когда военнопленный «А» жалуется, что с военнопленным «Б» обращаются лучше. В некоторых лагерях есть катки, на которых играют в хоккей, а теннис, футбол, бейсбол и пинг-понг практикуются повсеместно.
Мясо должно быть закуплено, материалы для пошива обуви и одежды – заказаны; в оркестр, театр и школу должны быть поставлены ноты, музыкальные инструменты, книги и бумага; бухгалтерские счета должны быть утверждены, должны быть проведены конференции с участием Генерального штаба, с участием начальников лагерей и комитетов самоуправления военнопленных — и всё это в каждом из пяти или шести лагерей, которые прикреплены к одному секретарю YMCA. Это хлопотная жизнь, жизнь секретаря YMCA. День за днём он проводит в поезде потому, что один лагерь для военнопленных находится на расстоянии сотен миль от другого, но высокая оценка его работы, которую дают везде, где он побывал, компенсирует ему те многочисленные бессонные ночи и тягостные дни, которые он проводит в российских почтовых поездах. Он чувствует, что даже после всего пережитого, он не является тем человеком, которого должен благодарить военнопленный. Он – всего лишь инструмент, посредством которого пленным доставляются товары, деньги и помощь. За его спиной стоит большая организация, стоят тысячи жертвователей, которые поддерживают эту организацию. Именно их должны благодарить военнопленные.
Столяр, обувщик, художник — все они имеют возможность заниматься своим трудом. Многие другие получают шанс выучить иностранный язык или дополнить свое образование чем-то ещё. Маленькая театральная труппа ставит самые современные пьесы. Музыкант обеспечен своим любимым музыкальным инструментом и нотами. Спортсмен получает мяч, чтобы играть, а студент – книгу, чтобы читать. Добиться того, чтобы пленные были постоянно чем-то заняты, ведь занятость спасет их рассудок от помрачения, не даст их мозгам «заржаветь» — вот самая важная задача. Можете ли Вы по достоинству оценить то, что сделала YMCA? Осознаёте ли Вы, что она спасла рассудок сотен пленных?»
(c) Йохан В. Принс. Жизнь в сибирских лагерях для военнопленных [Prins, Johan W. Life in Siberian prison camps // Scribner's magazine. Vol. 64. № 6 (Dec. 1918). P. 695 – 705.]
Автор публикуемого очерка – голландец Йохан В. Принс. О нём доподлинно известно только то, что высшее образование он получил на родине – в престижном Лейденском университете, затем продолжил свое обучение в США, где удостоился степеней бакалавра права и магистра гуманитарных наук. Как секретарь YMCA ((The Young Men's Christian Association, далее — YMCA) Принс прибыл в Россию в 1917 г., оказавшись, вероятно, одним из тех нейтральных волонтёров союза, которые должны были заменить американцев. В декабре 1917 г. Принс принял решение уехать из охваченной огнем большевистской революции Москвы в Сибирь. Его очерк о жизни военнопленных в лагерях Сибири отчасти основан на личных наблюдениях, полученных зимой 1917 – 18 гг., тогда как события 1915– 16 гг. автор воспроизводил со слов своих коллег.
Цит. по: Военнопленные Первой мировой войны на Востоке России: взгляд Йохана Принса.//Диалог со временем: Альманах интеллектуальной истории. 2014. Выпуск 47. С.349-350.
Хочу закончить ещё одной рекламой той же газеты "Гардиан". Эта реклама кажется мне двусмысленной. Она уже не столько том, как важно смотреть на происходящие события с разных точек зрения, сколько о том, как важно прислушиваться или не прислушиваться к тому, что делают средства массовой информации. (Рекламный ролик газеты "Гардиан")
«Новости: — Большого Серого Волка сварили заживо. — Поросята, поросята, это полиция! Все на выход! — Три поросёнка были задержаны, и их задержание вновь ставит перед нами вопрос о праве индивидуума на защиту собственного жилища. читать дальше— Но это несправедливо. Три поросёнка просто жертвы. — Да, но Серый Волк пытался своим дыханием разрушить их дом. — Сварить кого-то заживо - это уже не самооборона. — Если бы кто-то попытался сдуть мой дом, я бы тоже оборонялся. — Да, я бы тоже это сделал. — Да я хорошо знаю Серого Волка: он никак не смог бы сдуть этот дом, у него была астма. — У Волка астма? Как же он мог дуть? — Но дом-то упал... — Три поросёнка признались, что, вступив в преступный сговор, они подставили Волка, чтобы получить страховую компенсацию. Их действия были вызваны неспособностью выплачивать ипотеку. — Я тоже чуть не потерял дом из-за трудностей с ипотекой. Надо спасать людей, а не банки. Банки вынуждают нас идти на преступления. — В результате беспорядков начались дебаты о необходимости реформ...
Полностью картина происходящего - в газете "Гардиан"».
Эта реклама получила приз на Каннском фестивале рекламных фильмов. Вы заметили, как СМИ перевели фокус и внимание своих читателей с одного события - как заживо сварили Серого Волка, на совершенно иное событие - роль банков в нашей жизни? Не мне вам говорить, что раз вы пришли учиться этой профессии, то понимаете, что может сделать журналист. Мы держим в руках если не атомную бомбу, то по крайней мере скальпель. Мы должны очень осторожно обращаться с этим инструментом. Большое спасибо за внимание."
(с) Голигорский Ю.С. Кризис на Украине сквозь призму российских и западных СМИ [Лекция английского журналиста, ведущего Русской службы новостей Би-Би-Си (1978-2007) Юрия Голигорского, прочитанная в С.-Петербургском Гуманитарном университете профсоюзов 14 мая 2014 г.]. СПб.: СПбГУП, 2014. С.16-17.
«Из сказанного без какой-либо связи каждое означает или сущность, или "сколько", или "какое", или "по отношению к чему-то", или "где", или "когда", или "находиться в каком-то положении", или "обладать", или "действовать", или "претерпевать".
читать дальшеСущность, коротко говоря, - это, например, человек, лошадь; "сколько" - это, например, длиною в два локтя, в три локтя; "какое" - например, белое, умеющее читать и писать; "по отношению к чему-то" - например, за двойное, половинное, большее; "где" - например, в Ликее, на площади; "когда" - например, вчера, в прошлом году; "находиться в каком-то положении" - например, лежит, сидит; "обладать" - например, обут, вооружён; "действовать" - например, режет, жжёт; "претерпевать" - например, его режут, жгут.
Каждое из перечисленного само по себе не содержит никакого утверждения; утверждение или отрицание получается сочетанием их: ведь всякое утверждение или отрицание, надо полагать, или истинно, или ложно, а из сказанного без какой-либо связи ничто не истинно и не ложно, например "человек", "белое", "бежит", "побеждает".»
«Когда меня спрашивают, на скольких типах самолётов я летал, и какие из них мне больше нравятся, то мне легче ответить — на каких самолётах я не летал. А какие больше нравятся... На этот счёт вспоминается следующая история. Когда Наполеон спросил маршала Нея о том, лошади какой масти ему больше нравятся, то Ней ответил: — Ваше императорское величество, когда я сижу на серой, то мне кажется, что лучше гнедая. Когда сижу на гнедой, то мне больше нравится рыжая... — Можете не продолжать, — воскликнул Наполеон, махнув рукой.»
«В связи с тем, что нехватка сил ощущалась всё больше и больше, необходимо было учитывать в качестве дополнительного фактора и добровольцев, прибывающих из сопредельных государств. В Скандинавских странах возникло настоящее народное движение по оказанию помощи Финляндии, его влияние на ход событий было несравненно большим, чем во время освободительной войны (гражданская война в Финляндии 1918 - 1919 гг. - G.). Из Швеции на этот раз прибыло около 8000 добровольцев. Правда, эти люди в основном не привыкли держать оружия в руках, и на их обучение, проходившее в Торнио и Кеми, необходимо было затратить драгоценное время. Группа добровольцев под командованием генерала Линдера, командира группы Сатакунта времен освободительной войны, была разбита на два батальона, их усилили артиллерией и специальными подразделениями. Уже с середины января авиационные подразделения шведов и их зенитные части стали отвечать за воздушную оборону Северной Финляндии, и их заслугой следует считать то, что перевозки снаряжения и материалов на опасном участке Торнио-Оулу во время последней фазы войны не подвергались бомбежкам. Части шведских добровольцев действовали и на других участках фронта. В Турку три зенитные батареи принимали участие в обороне города и порта. На многих финских судах были зенитчики из Швеции. Кроме этого, непосредственно на различные участки фронта были посланы четыре батареи полевых орудий.
Из Норвегии прибыло 725 добровольцев, которые влились в шведский батальон. 800 датчан были уже в Финляндии и готовились выехать на фронт. Появление добровольцев из Скандинавии не было, однако, единственным проявлением интереса, который испытывали за границей по отношению к Финляндии и тем ценностям, которые защищал финский народ. Всего в «иностранном легионе» были представители 26 государств. Из-за того, что большое количество стран уже было втянуто в большую войну, лишь малая доля тех, кто изъявил желание стать добровольцем, смогла прибыть в Финляндию. К тому же Германия не разрешила перевозок через свою территорию не только материалов, но и добровольцев; им приходилось проделывать долгий путь по морю, а затем через Англию.
Венгрия, где адмирал Хорти проявил инициативу по формированию групп добровольцев, оказалась впереди всех: там записалось 25000 человек. Однако венгерское правительство в связи с опасным положением страны посчитало возможным передать лишь 5000 человек. Из них батальон хорошо подготовленных бойцов успел добраться до Финляндии, но не до фронта. Остальные же или не отправлялись в путь, или же вынуждены были вернуться обратно. Лучшая участь выпала на долю легиона американских финнов, он принял боевое крещение в последние дни войны. Хотя Англия сама уже была втянута в войну, но и оттуда прибыла пара тысяч добровольцев старшего возраста.
Общая цифра прибывших в Финляндию добровольцев составила около 11500 человек. читать дальшеЕсли бы это войско можно было использовать на фронте, это было бы ценной добавкой к нашим иссякшим резервам. Но уже вклад шведско-норвежской части был довольно значительным, а присутствие в стране иностранных добровольцев стало фактом, поднимающим настроение в борьбе, которую мы вели в одиночестве.
Во второй половине февраля вопрос о дополнительных силах для Карельского перешейка стал еще более острым. Правда, в район Выборга уже шла 23-я дивизия, но этого было недостаточно. Оборона Выборгского залива требовала свежих и опытных сил. Высвободив часть войск, оборонявшихся в Лапландии, я стал продумывать возможность переброски шведских добровольцев на фронт Салла, и, поскольку они представляли собой почти готовую организованную часть, мысль эта превратилась в решение. Шведы были бы там близ своей опорной территории и защищали бы свои границы. Генерал Линдер горячо поддержал мое предложение, и 19 февраля был отдан соответствующий приказ. Смена войск на фронте Салла началась 22 февраля, и уже спустя несколько дней один пехотный полк и два батальона смогли пуститься в долгий путь на основной театр военных действий. Хотя на участке севернее Ладоги полным ходом продолжались бои по уничтожению окруженных частей противника, все же я отдал 4-му корпусу приказ о выделении одного отдельного батальона для обороны Выборгского залива. Когда шведское добровольческое войско присоединилось к борьбе, оборона Лапландии из рук генерал-майора Валлениуса перешла к генералу Линдеру, которому подчинили три финских батальона, действовавших на фронте Салла, а также боевую группу, находившуюся южнее Петсамо. Командиром фронтовых войск был назначен подполковник Нурденсван, а начальником его штаба — подполковник граф Эренсвярд, тоже участник освободительной войны.
Наши шведские и норвежские братья с честью справились со своей задачей, раньше которую выполняли пять финских батальонов. Это свидетельствует о том, что Норвегия и Швеция, несмотря на 130-летний период мирного существования, оказались и теперь способными воспитать мужественных и храбрых воинов. Мы всегда будем с благодарностью вспоминать проявление такого чувства солидарности со стороны северных стран и, отдавая почести, вспоминать павших в боях шведских и норвежских братьев по оружию. Из их числа следует, прежде всего, назвать подполковника Дюрссена, одного из инициаторов создания добровольческого корпуса, павшего в его рядах одним из первых.»
(с) К.Г.Маннергейм. Мемуары. / Пер. с финского П. Куйиала (часть 1), Б. Злобин (часть II). — М.: Вагриус, 1999. (Печатается в сокращении). С. 298-299. ≡ Mannerheim С. G. Muistelmat, 1-2. — Helsinki: Otava, 1951-52. — 544; 526 s.,1 osa 2. painos, 1953, 2 osa 2. painos, 1952. См.: militera.lib.ru/memo/other/mannerheim/10.html
1907 г., Маннергейм о своём визите к далай-ламе (воспоминания записаны в 1949 г.):
«В конце аудиенции я попросил позволения продемонстрировать браунинг, который собирался вручить далай-ламе в качестве подарка. Когда я показал, что пистолет одновременно заряжается семью патронами, далай-лама заразительно рассмеялся. Этот подарок весьма прост, сказал я и посетовал, что не могу преподнести что-нибудь получше, ведь за долгое путешествие у меня, кроме оружия, ничего не осталось. С другой стороны, времена такие, что даже святому человеку чаще требуется пистолет, чем молитва.»
Пообщался тут на предмет мемуаров Карла Густава Маннергейма. Некоторые мелочи хотелось бы не знать. Мало того, что "Вагриус" при публикации русскоязычного издания не то сэкономил, не то поленился, и издал сокращенную вдвое версию текста. И переводили-то, есть сильное подозрение, не с языка оригинала, а с одного из переводов (родным для Карла Густава был шведский, вторым разговорным с детства - русский, а по-фински будущий маршал всю жизнь говорил не слишком хорошо и не слишком охотно):
Маннергейм К.Г. Мемуары. / Пер с финского П. Куйиала (часть 1), Б. Злобин (часть II). — М.: Вагриус, 1999. (Печатается в сокращении). ≡ Mannerheim С. G. Muistelmat, 1-2. — Helsinki: Otava, 1951-52. — 544; 526 s.,1 osa 2. painos, 1953, 2 osa 2. painos, 1952.
Но и в шведскоязычном оригинале текста собственно авторского - от силы главы три. Всё остальное - секретарская, журналистская и редакторская работа, которую медленно умирающий маршал в лучшем случае просматривал и делал пометки и вычеркивания. Этим же объясняется и крайняя его лаконичность в описании дел личных и семейных. Хотя вторая причина, наверное, в том, какой была эта самая личная жизнь.Непруха какая-то с этим делом у кавалергардов, что ли?читать дальше Ведь и добровольцем на русско-японскую войну Маннергейм, переведясь из гвардии в армейские драгуны, отправился не от хорошей жизни..С супругой Анастасией все горшки были побиты - она забрала обеих дочерей из дома, продала поместья и свалила со всеми капиталами в Париж, оставив ротмистру кучу долгов и душевный раздрай, который барон попытался излечить четырехлетним запоем, но не преуспел. Командовать двумя конными сотнями китайских раздолбаев-хунхузов (которые непонятно кого первым делом пристрелят -тебя или японца) в дальнем рейде по тылам противника оказалось куда как проще. Впрочем, ротмистр и тут лаконичен
«Весной 1905 года я с двумя сотнями китайских хунхузов далеко углубился на территорию неприятеля, пройдя в обход его правого фланга. Надо сказать, что японцы активно использовали хунхузов в качестве шпионов, а также для пополнения своих регулярных частей. В этом они весьма преуспели, так как смогли найти с хунхузами общий язык. По примеру японцев русские тоже собрали несколько таких сотен, но их боеспособность была незначительной. Несмотря на нежелание хунхузов подчиняться дисциплине, мне удалось выполнить задачу: я собрал разведданные о группировках противника и даже сумел вырваться из окружения, куда нас загнало одно из японских кавалерийских подразделений.»
То ли новое лекарство понравилось, то ли его оказалось мало - но немедленно после войны на два года в экспедицию по китайскому Туркестану барон тоже отправился добровольно. В петербургской квартире его никто не ждал.
И - да, это конник. Лошади, наверное, единственные, кто в этом довольно сухом тексте удостаиваются тёплых слов и ассоциаций. Вот, например, как барон в 1906 г. подбирал имя при оформлении китайского паспорта:
«В китайском языке иероглиф «ма» означает лошадь, с него начинается уважительная форма имени многих дунганских генералов. По обычаю, китайцы прибавляют еще два слова, чтобы в совокупности они отражали какую-то приятную мысль. Фаньтай пообещал оформить паспорт. Он немного подумал, а затем красивой кисточкой добавил два иероглифа к первому «ма». Теперь меня звали Ма-та-хан, что означало «Лошадь, скачущая через облака». Это имя вызывало благожелательную реакцию у тех официальных лиц, которые проверяли мои документы.»
Лето 1914 г., Европа: «Возвращаясь в Варшаву, я ехал через Берлин. Поскольку у меня было несколько часов между поездами, я решил использовать это время и посмотреть на лошадей. читать дальшеЯ посетил одного лошадника, которого давно уже считал одним из лучших в Европе, — он торговал превосходными ирландскими и немецкими скакунами. С удивлением я увидел, что конюшни практически пусты. Волтман, торговец лошадьми, радушно встретил меня и сказал: «Извините, господин генерал, вам надо было прийти вчера, до того как я отправил сто пятьдесят лошадей в армию». Поразительно — немецкая армия, которая ранее платила лишь 1200 марок за лошадь, теперь была в состоянии закупить немалое количество качественных скакунов по цене около 5000 марок за каждого. Я сказал об этом Волт-ману, и тот, лукаво улыбнувшись, ответил: «Кто хочет воевать, должен быть готов заплатить». Это заставило меня призадуматься.»
К слову о железных дорогах и гражданских войнах. На территории расколовшейся Российской империи в 1917-1922 гг. оставалось несколько десятков казённых и частных железных дорог - в ужасающем состоянии, с полуразрушенной инфраструктурой, со средней скоростью движения поезда (если поезд по этой ветке вообще ходил) 5...15 км/ч, да и сама территория, покрытая сеткой железных дорог, оказалась поделена полутора-двумя десятками разных властных режимов, зонами военных действий и зонами полного хаоса. При всём при том, за исключением считанных километров, на которых шли непосредственные боестолкновения (а подчас и на них, если учесть такую штуку, как бронепоезда), - эти железные дороги работали! читать дальшеПо ним ходили поезда, перемещались воинские эшелоны и частные грузы, из одного конца губернии, а иногда и страны, ездили мешочники, пассажиры дрались за место на крыше телячьего вагона и прятались от заградотрядов, но таки ездили - по всей линии дорог, даже если их концы были заняты противоборствующими властями. Где-то, как на Транссибе, железная дорога находилась в официальном статусе вооружённого нейтралитета, где-то, как в центральных губерниях и на юге, своё дело делала коллективная ответственность жителей близлежащих поселений - но саму дорогу даже воюющие стороны по какому-то молчаливому соглашению старались не трогать, а повреждённое в ходе боевых действий - немедленно исправить, хотя и сама-то гражданская война, если взглянуть на карту, шла в основном вдоль линий железных дорог, "затухая" в пределах двухдневного перехода от полосы отчуждения. В общем, при том, что разве что одна из сторон войны (а было их, напомню, десятка полтора) провозглашала своё намерение воевать "за единую и неделимую", - дорогу старались беречь все, и комбатанты, и некомбатанты, как своего рода артерию войны и дорогу жизни.
Долго думал, что именно так и происходит всё на гражданской войне - как если бы соседи по коммунальной квартире подкидывают друг другу на общей кухне мыло в кастрюлю с супом и запирают двери комнат на ключ, но при этом взорвать газовую плиту на этой самой кухне никому из них и в голову не придёт.
Потом случайно наткнулся на материалы и о другой гражданской войне - 1861-1865 гг. между Севером и Югом Эстадос Унидос. Посмотрел упоминания о рейде генерала Шермана по Югу, уже ближе к завершению войны, когда всем уже было, в общем-то, понятно, что йеллоу рэблс еще, наверное, потрепыхаются, из чистого упрямства, но не более.Так вот там к дороге у комбатантов отношение было совершенно другое. "Чугунку" на территории своего противника доблестные янки не то чтобы повреждали, они её выкорчёвывали с мясом, целыми милями, не просто снимая полотно, а снося насыпи и сворачивая и закручивая жутковатого вида "штопором" железнодорожные рельсы, нагревая их в специально разведенных кострах, так, чтобы потом уже нипочём не разогнуть. Так, чтобы эту самую дорогу было уже никогда не восстановить. При том, что именно северяне с самого начала заявляли, что это в Ричмонде какой-то сепаратистской дурью маются, а вот Север воюет за восстановление единого государства. Как если бы Конфедерация и была чем-то совершенно чужим и чуждым, и по-людски никто с чужой собственностью обращаться не собирался..
К слову о железных дорогах и гражданских войнах. На территории расколовшейся Российской империи в 1917-1922 гг. оставалось несколько десятков казённых и частных железных дорог - в ужасающем состоянии, с полуразрушенной инфраструктурой, со средней скоростью движения поезда (если поезд по этой ветке вообще ходил) 5...15 км/ч, да и сама территория, покрытая сеткой железных дорог, оказалась поделена полутора-двумя десятками разных властных режимов, зонами военных действий и зонами полного хаоса. При всём при том, за исключением считанных километров, на которых шли непосредственные боестолкновения (а подчас и на них, если учесть такую штуку, как бронепоезда), - эти железные дороги работали! читать дальшеПо ним ходили поезда, перемещались воинские эшелоны и частные грузы, из одного конца губернии, а иногда и страны, ездили мешочники, пассажиры дрались за место на крыше телячьего вагона и прятались от заградотрядов, но таки ездили - по всей линии дорог, даже если их концы были заняты противоборствующими властями. Где-то, как на Транссибе, железная дорога находилась в официальном статусе вооружённого нейтралитета, где-то, как в центральных губерниях и на юге, своё дело делала коллективная ответственность жителей близлежащих поселений - но саму дорогу даже воюющие стороны по какому-то молчаливому соглашению старались не трогать, а повреждённое в ходе боевых действий - немедленно исправить, хотя и сама-то гражданская война, если взглянуть на карту, шла в основном вдоль линий железных дорог, "затухая" в пределах двухдневного перехода от полосы отчуждения. В общем, при том, что разве что одна из сторон войны (а было их, напомню, десятка полтора) провозглашала своё намерение воевать "за единую и неделимую", - дорогу старались беречь все, и комбатанты, и некомбатанты, как своего рода артерию войны и дорогу жизни.
Долго думал, что именно так и происходит всё на гражданской войне - как если бы соседи по коммунальной квартире подкидывают друг другу на общей кухне мыло в кастрюлю с супом и запирают двери комнат на ключ, но при этом взорвать газовую плиту на этой самой кухне никому из них и в голову не придёт.
Потом случайно наткнулся на материалы и о другой гражданской войне - 1861-1865 гг. между Севером и Югом Эстадос Унидос. Посмотрел упоминания о рейде генерала Шермана по Югу, уже ближе к завершению войны, когда всем уже было, в общем-то, понятно, что йеллоу рэблс еще, наверное, потрепыхаются, из чистого упрямства, но не более.Так вот там к дороге у комбатантов отношение было совершенно другое. "Чугунку" на территории своего противника доблестные янки не то чтобы повреждали, они её выкорчёвывали с мясом, целыми милями, не просто снимая полотно, а снося насыпи и сворачивая и закручивая жутковатого вида "штопором" железнодорожные рельсы, нагревая их в специально разведенных кострах, так, чтобы потом уже нипочём не разогнуть. Так, чтобы эту самую дорогу было уже никогда не восстановить. При том, что именно северяне с самого начала заявляли, что это в Ричмонде какой-то сепаратистской дурью маются, а вот Север воюет за восстановление единого государства. Как если бы Конфедерация и была чем-то совершенно чужим и чуждым, и по-людски никто с чужой собственностью обращаться не собирался..
К концу XIX века железные дороги приобрели решающее значение для ведения боевых действий крупными державами и бесперебойного снабжения как войск необходимыми материалами, так и промышленности в тылу. Они стали важнейшим стратегическим фактором для будущей войны, определявшим успешность военных действий в целом.
Состояние железных дорог к началу Первой мировой
читать дальшеАрифметически длина железнодорожных линий России была очень солидной — 74 676 километров, включая Финляндию и КВЖД, и это было безусловное первое место в Европе. Но протяженность распределялась на гигантскую территорию, поэтому по густоте сети железные дороги империи сильно отставали от показателей потенциальных противников (Россия — 1,3 километра, Германия — 11,8 километра, Франция — 9,6 километра, Австро-Венгрия — 6,8 километра на 100 квадратных километров территории).
Отставание было серьезным, даже если учитывать неравномерность сети (82 процента железных дорог приходилось на Европейскую часть и 18 процентов — на Азиатскую часть России). Так, наиболее насыщенные железными дорогами губернии Царства Польского имели показатель густоты 2,64 километра железных дорог на 100 километров. То есть почти впятеро меньше, чем у главного противника — Второго рейха.
Серьезной проблемой оставалась и пропускная способность железнодорожных линий, расположенных к востоку от меридиана Москвы, которая была намного ниже пропускной способности линий к западу от Московского узла, что вело к слабому включению в общий экономический и военный организм огромных территорий империи от Нижнего Новгорода и восточнее. Сама конфигурация линий тоже являлась весьма несовершенной и имела слабые звенья (это отчасти наследие более раннего периода преобладающих частных железных дорог и их хаотического развития в коммерческих интересах).
Для сравнения, обеспеченность потенциальных противников дорогами выглядела следующим образом:
а) Со стороны Тройственного союза к русской границе подходили 32 железнодорожные линии (14 двухпутных), с русской стороны к границе подходило 13 линий (восемь двухпутных). Такое преимущество давало возможность противнику сосредоточить свою армию почти вдвое быстрее. б) Центральные губернии были соединены с Уралом и Сибирью только двумя мостами через Волгу. в) С запада к Волге подходило 10 железных дорог, а от Волги на восток страны отходило только четыре. г) Архангельск — единственный серьезный порт на Русском Севере к 1913 году — имел связь с основной сетью только через узкоколейную линию на Вологду, у которой была ничтожная пропускная способность. д) С незамерзающим северным портом Мурманск (до 1917-го — Романов-на-Мурмане) железнодорожной связи на момент начала войны не было вообще.
Между тем потенциальные противники России (Германия и Турция) географически располагались так, что в случае войны надежно и полностью перекрывали все традиционные пути сообщения через Черное и Балтийское моря и, соответственно, закрывали экспорт и импорт. Третий выход к морям — через Кольский полуостров — в то время не рассматривался как приоритетный, а дальневосточные порты были слишком далеки и маловажны для ведения войны.
Такая неравномерность в развитии сети сразу же сказалась на продолжительности сосредоточения русской армии. Слабая связь с северными портами, ставшими критически важными, потребовала уже в ходе войны срочной перестройки участка Вологда — Архангельск на широкую колею и авральной постройки Мурманской железной дороги. Забегая вперед, надо признать, что с последней задачей империя справилась успешно: к весне 1917 года линия была построена и готова к постоянной эксплуатации, таким образом возникла возможность снабжения России материалами от союзников с высокой пропускной способностью. Однако было уже слишком поздно: страна, не выдерживая напряжения военных действий, была надломлена и находилась уже в революционной ситуации.
Техническое оснащение. Локомотивный парк к началу войны насчитывал до 20 тысяч паровозов разных серий, из них примерно 3,5 тысячи пассажирских. Примерно четверть имели срок службы более 20 лет. Основными сериями паровозов были Ов, Оч, Ч и Щ; в 1912-1914 годах появились новые: Е, С и Л.
Вагонный парк имел 476 тысяч товарных и 31 тысячу пассажирских вагонов. Товарные вагоны в подавляющем большинстве являлись двухосными с грузоподъемностью 15 тонн (то есть не приспособленными к перевозке крупнотоннажной военной техники — такой, как тяжелая артиллерия).
Эксплуатационные показатели работы железных дорог были следующими: коммерческая скорость движения товарных поездов не превышала 13 километров в час, среднесуточный пробег паровоза — 119 километров, а товарного вагона — 72 километров. Средняя длина и вес товарного поезда образца начала Первой мировой — 80 осей (40 двуосных вагонов), 573 тонн брутто.
Были у железных дорог и другие проблемы, существенно уменьшавшие пропускную способность: рельсы легкого типа III-а и IV-а (почти 90 процентов линий), по которым нельзя было пропускать тяжелые составы, быстро устаревающий телеграфный способ управления движением поездов, отсутствие автоблокировки, зачаточное состояние диспетчеризации движения поездов. Как следствие частного строительства, многие линии имели невыгодное стратегически географическое начертание, а узлы строились хаотично, и в результате достройки различных примыканий имели нерациональную конфигурацию. Доставляла проблем и совместимость (централизация главных линий империи в государственных руках всерьез началась только в 1880-х годах): разные руководящие уклоны, подвижной состав и длины станционных путей, что сильно затрудняло эксплуатацию подвозящих и рокадных направлений при воинских перевозках, так как требовало изменения длины и веса поезда, его дополнительного переформирования на узловых станциях.
В целом приходится констатировать, что, несмотря на большую протяженность, железнодорожная сеть России была гораздо менее подготовлена к войне, чем сеть ее противников в Европе: Германии и Австро-Венгрии.
Нельзя сказать, что эту проблему русские генштабисты не видели и ничего не делали. Для уменьшения разрыва в транспортных возможностях России и ее противников в 1913 году был составлен план развития и усиления железных дорог, по которому намечалось построить две новые железнодорожные магистрали, усилить пропускную способность стратегических участков общей длиной 6500 километров, построить 4250 километров вторых путей, увеличить паровозный парк на 4225 единиц. Эти работы подлежали выполнению в две очереди, но исполнение такой смелой программы началось всего за год до начала войны и финансировалось в мирное время недостаточно. Гораздо ниже запрошенных сумм.
К началу войны в России действовала единая служба военных сообщений России во главе со спецотделом Органов военных сообщений (ВОСО) Главного управления Генерального штаба. Централизация управления позволяла маневрировать довольно ограниченными ресурсами пропускной способности дорог гораздо более осмысленно и оптимально. Имелись также окружные и линейные органы, ведавшие передвижением войск в пределах военных округов и крупных станций соответственно. Основной задачей органов ВОСО являлось обеспечение театра военных действий (ТВД) путями сообщения для маневренности русских армий. 1914 год. Начало войны и мобилизация.
читать дальшеВ первые дни войны Российская империя в смысле управления транспортом была административно поделена на две части (см. карту 1) — дороги тыла (44 тысяч верст) и дороги фронта (22 тысячи верст). На фронтовых дорогах вся власть принадлежала Ставке Верховного главнокомандующего и действовали законы военного времени. На дорогах тыла работала прежняя администрация и распорядок движения практически не изменился.
На фронтовых дорогах уже в первые месяцы войны оказалось 7 тысяч паровозов и 166 тысяч вагонов. Также на ТВД с тыловых дорог было направлено свыше 23 тысяч инженеров и техников, что, правда, серьезно ослабило дороги Восточного полигона движения.
Мобилизация потребовала огромного напряжения сил. Для перевозки войск в июле-августе 1914 года были задействованы половина пассажирских вагонов I-II классов и до 15 процентов вагонов III-IV классов. Пик военных перевозок пришелся на 8-12-й дни мобилизации, и на 12-й день железные дороги во фронтовой зоне достигли максимально возможного уровня движения поездов.
Тем не менее, в силу централизации военного управления транспортом и высокой квалификации специалистов ВОСО, умело маневрировавших ресурсами и пропускной способностью дорог, мобилизация войск и пропуск эшелонов к линии фронта прошли вполне успешно. Восемь дорог даже перевыполнили мобилизационное задание. В дни мобилизации в западном направлении проследовало свыше 3500 воинских эшелонов.
Довольно быстро железнодорожники империи стали приспосабливаться к хозяйственно-бытовым реалиям новой войны, которая охватила невиданные до того по численности армии. Оперативно были созданы образцы, и буквально в первом полугодии военных действий стали массово переоборудоваться из обычных вагонов такие специальные единицы, как передвижные бани, вагоны-прачечные, поезда-столовые, санитарные поезда, склады медикаментов и прочие.
После прохождения пика мобилизации и спада авральных работ, начиная с октября 1914 года, постепенно стали проявляться и скрытые недостатки железнодорожного транспорта, которые были не особо актуальны для мирного времени. Когда напряженность военного сообщения стала постоянным фактором, вышел на поверхность дефицит подвижного состава, устаревшие технологии формирования поездов, разгрузки-погрузки (особенно грузов оборонного значения), архаичность организации диспетчерского управления.
Поскольку пропускная способность большинства дорог оставляла желать лучшего, в дни мобилизации 32 тысячи вагонов с коммерческими грузами пришлось разгрузить, а еще 28 тысяч задержать на станциях в уже погруженном состоянии. На станциях стали образовываться скопления грузов. Кроме того, погрузка хлеба за второе полугодие 1914 года по сравнению с теми же месяцами 1913-го сократилась в два раза — с 712 тысяч до 353 тысяч вагонов. Как следствие, уже к концу 1914 года страна столкнулась с продовольственным кризисом. Всего по итогам 1914-го не было перевезено до двух миллиардов пудов «гражданских» грузов. Такое резкое сокращение оказало негативное влияние на промышленность и торговлю, явилось предпосылкой к росту цен и спекуляции (см. карту 2).
Кампании 1914-1916 годов. Железные дороги фронта.
читать дальшеНовые серьезные задачи поставило перед железнодорожниками обеспечение наступления русских армий в Галиции, которое на первых порах шло трудно, в том числе в силу недостаточной концентрации в районе наступления железнодорожных войск (ЖДВ): один батальон широкой колеи, и они не успевали справляться с восстановлением станций и мостов в зоне наступления. Через месяц-два после начала сражения на ТВД прибыли еще пять батальонов ЖДВ (три широкой и два узкой колеи), и только тогда положение стало выправляться. Объем восстановления дорог был огромен, так как австро-венгерские войска довольно тщательно и системно уничтожали инфраструктуру железных дорог перед отходом.
В ходе первого Галицийского наступления была допущена еще одна серьезная ошибка, которая поначалу не считалась таковой: сразу перешивать главный путь на русскую колею не стали. Вначале войска захватили большое количество австро-венгерского подвижного состава (свыше 100 паровозов, 2,6 тысячи вагонов) и посчитали, что имеющимся составом можно будет успешно снабжать войска без перешивки пути, а при дальнейшем наступлении будут и еще трофеи.
Однако этот расчет не оправдался: больше подвижной состав в таких огромных количествах русским частям не доставался, зато снабжение войск после удлинения путей подвоза серьезно усложнилось, как и необходимостью перегруза. С какого-то момента пришлось даже сократить нормы расхода боеприпасов фронтовым частям и переходить на местное самоснабжение, что не лучшим образом сказалось на боевой работе.
Но надо отметить, вместе с тем весьма энергично велось строительство военно-полевых дорог (узкоколейных) для доставки боеприпасов и довольствия непосредственно к фронтовым соединениям.
В 1915 году общая обстановка для России резко изменилась: под давлением массированного немецкого наступления русские войска стали вытесняться из Польши, Литвы и Галиции. Этот процесс получил название «Великого отступления».
Военные железнодорожники к тому времени получили хороший опыт действий во фронтовой обстановке и вполне удовлетворительно справлялись с перевозками войск в обратном направлении и обеспечением нужд армии. Именно в это время получили распространение так называемые блиндированные поезда (сейчас мы называем их бронепоездами), которые являлись передвижными пунктами управления или осуществляли огневую поддержку частей по рокадным линиям.
Также Великое отступление 1915 года подарило войскам новую технологию — так называемый путеразрушитель «Червяк». Вместо архаичного и затратного подрыва путей и станций взрывчаткой была создана конструкция, которая эффективно разрушала пути «вспашкой». При движении паровоза рельсы деформировались, а шпалы ломались. Восстанавливать такой путь было крайне затратно и долго.
Надо сказать, что при отступлении 1915 года русский подвижной состав противнику почти не доставался, в отличие от австро-венгерского осенью 1914-го.
В 1916-м продолжался рост численности железнодорожных войск в «военной зоне» движения: к концу года на фронте находилось 2,6 тысячи офицеров и около 130 тысяч нижних чинов. Они были объединены в 40 железнодорожных батальонов и 7 парков узкоколейных железных дорог. В результате военными железнодорожниками к концу года было построено и эксплуатировалось более 4500 километров полевых узкоколейных дорог, велось также обслуживание и оперативное восстановление дорог в зоне боевых действий.
Осенью 1915-го, после стабилизации фронта, произошла также коренная реорганизация органов ВОСО по итогам первого года войны. Военные сообщения в зоне контроля главнокомандующего действующей армией (см. карту 1) были выведены из подчинения главных начальников снабжения и переданы в подчинение фронтов, где были учреждены управления ВОСО. Руководство всеми путями сообщений на фронте принял главный начальник ВОСО, который стал пользоваться правами командующего армией. Таким образом, железнодорожный механизм на фронте стал централизованным и способным концентрировать ресурсы в зонах, где это было необходимо.
Однако реформа железнодорожного транспорта 1915 года была неполной и, к сожалению, оставила в силе административное разделение железнодорожной сети органов управления на две части: сеть ТВД и дороги тыла. Вследствие этого разнобоя «тыловая» часть с конца 1914-го и далее работала все хуже и хуже, не имея дисциплины, управляемости и централизованной организации, подобной «военной части» дорог. Железные дороги империи в Первую мировую так и не стали единым военным механизмом, в отличие от Великой Отечественной войны, что роковым образом сказалось на успешности ведения войны в целом. Окончание следует
Дороги поражения. Организация управления железными дорогами в тылу во время Первой мировой
К концу XIX века железные дороги приобрели решающее значение для ведения боевых действий крупными державами и бесперебойного снабжения как войск необходимыми материалами, так и промышленности в тылу. Они стали важнейшим стратегическим фактором для будущей войны, определявшим успешность военных действий в целом.
Первая часть.
1914-1916 год. Железные дороги тыла
читать дальшеЧто же происходило в тыловой (неармейской) зоне железных дорог в 1915-1916 годах, которая занимала подавляющую часть дорог империи? Тут процессы шли в крайне тревожном направлении и были совершенно иными, чем в военной зоне, которая по опыту первого года войны получила необходимую централизацию и имела на конец 1915-го вполне приемлемую дисциплину движения.
Великое отступление 1915 года и массовая эвакуация населения подорвали непрочный баланс, с трудом поддерживавшийся к тому времени в транспортной структуре империи. Поскольку все внимание было переключено на снабжение фронтов, то остальные перевозки в территориально громадной тыловой зоне осуществлялись с большими перебоями. Проблемы транспорта, выявившиеся в конце 1914 года, не решались, а только усугублялись; нормальный товарообмен регионов постепенно был парализован, и вследствие этого продовольственное снабжение было крайне неравномерным, что приводило к росту недовольства населения. При этом единого управления в зоне тыла, по сути не существовало. Оно было «размазано» по управлениям железных дорог, и заведенные порядки движения различались от дороги к дороге.
В годы войны в «тыловой» части сети постепенно ввели литерную («разрешительную») систему перевозок. Суть ее заключалась в том, что каждый груз и маршрутная отправка, независимо от грузоотправителя, получала свой приоритет важности и, соответственно, очередность перевозки. Появилось совершенно новое понятие — маршрутный товарный состав. Вводились и планы перевозок начиная с начала 1916 года. По ним перевозились военные грузы, интендантское имущество, металлы и стройматериалы для оборонных предприятий, рельсы, топливо, хлопок.
Однако нечеткость, раздробленность управления в тылу и высокая коррупция на местах привели к тому, что все грузы формально стали перевозиться только по разрешениям. Фактически система приоритетов перевозки (абсолютно правильная по изначальному замыслу!) уже в 1916 году перестала работать, так как подавляющее большинство грузов на месте снабжались высокой литерой и прохождение эшелонов передали на усмотрение властей региональных железных дорог. Кроме того, введение литерной системы не было грамотно проработано с финансовой стороны и это тоже внесло свою лепту в транспортный кризис.
Серьезные и непредвиденные проблемы в нормальный ритм работы железных дорог с весны-лета 1915 года внес неожиданно большой поток беженцев из западных областей империи. Из-за этого потока на многих дорогах движение сильно спуталось, а в сочетании с крайней неравномерностью движения воинских и санитарных поездов (в направлении фронта) приходилось ломать графики движения и импровизировать, с очевидным ущербом для пропускной способности и снабжения фронта.
После отступления 1915 года империя лишилась Домбровского каменноугольного бассейна и пришлось экстренно переключаться на менее развитый к тому времени Донецкий бассейн. Ввоз товаров и материалов через западную сухопутную границу, а также Черное и Балтийское моря был уже невозможен, и следовало экстренно перестраивать перевозочную работу на линии, ранее не предназначенные для интенсивного движения (через Финляндию, Архангельск — Вологду и Челябинск — Владивосток). Расстояния снабжения выросли в разы. И вместе с военными перевозками, которые не терпели отлагательства, это потребовало от железных дорог коренного увеличения интенсивности работы.
Строительство Мурманской железной дороги Фото: книга «Мурманская железная дорога. Краткий очерк постройки железной дороги на Мурман с описанием ее района». Петроград, 1916 год. Однако при крайне слабой дисциплине на тыловых дорогах, расхлябанности и высокой коррупции на местах, а самое главное — в отсутствие жесткого централизованного управления и единых четких правил на всю сеть, транспорт тыла хронически не справлялся с перевозками — как воинскими, так и продовольственными межрегиональными. И чем дальше продолжалась война, тем больше эти проблемы обострялись. Железные дороги зон тыла и фронта работали несогласованно, маневр наличными ресурсами в интересах всей страны был практически невозможен. Строительство новых линий (1914-1917)
читать дальшеУдивительным феноменом сейчас, спустя столетие, видится массовое строительство новых линий в Российской империи в годы Первой мировой. Действительно, эти процессы выглядят очень контрастно и даже странно на фоне разложения и быстрого ухудшения качества работы «дорог тыла», то есть по факту 4/5 всех железных дорог.
Но если смотреть в исторической ретроспективе, то ничего удивительного в этом нет: за предыдущие два десятилетия в России было развернуто множество инфраструктурных строек большого масштаба, накоплен колоссальный опыт и воспитаны опытные кадры инженеров и техников. Достаточно вспомнить хотя бы грандиозную эпопею сооружения Великого Сибирского пути (1891-1903) от Челябинска до Владивостока, через Харбин.
По состоянию на начало войны железнодорожное строительство велось в стране усиленными темпами — правда, не в отношении западных стратегических линий близ противника (согласно новому плану Генштаба 1913 года), а было разбросано по разным концам империи. Кроме того, перед войной усиливались некоторые главные линии, например Транссибирская магистраль от Челябинска до Забайкалья. Однако достаточно много линий нуждалось в существенном усилении (см. карту 3).
Карта 3
В ходе войны пришлось изменить планы многих строек, отменить часть планируемых к сооружению и перераспределить усилия на более необходимые направления. Прежде всего это касалось доступа к Русскому Северу и незамерзающим бухтам Кольского полуострова, которые обеспечивали возможность бесперебойного морского сообщения с союзниками по Антанте. Второй приоритет — усиление линий, ведущих к фронту; третий — достройка стратегических линий, уже находящихся в процессе сооружения.
Наиболее значимым достижением строителей было сооружение стратегической Мурманской железной дороги в суровых условиях Северной Карелии и Заполярья. Уже в июне 1914 года было образовано управление по строительству, а пик работ пришелся на 1915-й — первую половину 1916-го. В целом за период сооружения линии в работах участвовали почти 138 тысячи человек (80 тысяч — из европейской части России, 7 тысяч — из Финляндии, 10 тысяч — из Китая, привлекались и военнопленные). В ноябре 1916 года линия была сдана во временную эксплуатацию, а в 1917-м продолжалась достройка обеспечивающих сооружений. В апреле 1917 года была выкуплена в казну Олонецкая железная дорога, и, таким образом, направление Петроград — Романов-на-Мурмане стало принадлежать государству целиком.
Кроме того, была осуществлена перешивка на широкую колею северной линии Вологда — Архангельск, что увеличило ее пропускную способность более чем втрое. Также перешиты с узкой колеи и некоторые линии к фронту (Житомир — Коростень).
В ходе мировой войны продолжалось сооружение и восточных стратегических линий, в частности достройка Амурской железной дороги. За год до войны ввели участок до Благовещенска (1913), к февралю 1914 года строители с запада и востока состыковались, и в 1915-м закончена линия от реки Зея до реки Амур. Оставался только крупнейший мост через Амур, который был достроен только в конце 1916 года — из-за торпедирования в Индийском океане осенью 1914-го парохода с двумя последними формами моста. И в ноябре 1916 года открыли сквозной путь по Транссибу от Челябинска до Владивостока исключительно по российской территории, минуя Маньчжурию.
Продолжалось и строительство Турксиба: до начала анархии на транспорте успели ввести в строй участок от Новониколаевска до Семипалатинска (1915 год, около 640 километров). Строились и рокадные линии (Нарва — Псков — Полоцк, Жлобин — Каменец-Подольский и др.), а также боковые ветви в Сибири к сырьевым месторождениям (Барнаул — Бийск, Юрга — Кольчугино, Топки — Кемерово).
Однако начиная с осени 1916 года темпы сооружения новых и усиления стратегических линий резко падают, параллельно с общим разложением тыла в империи и деградацией управления. Нарастание анархии на транспорте и коллапс перевозок в 1917 году
читать дальшеНадо признать, что после пика интенсивности перевозок в середине 1915 года транспортная система империи стала приходить в расстройство; ряд грозных симптомов уже были рассмотрены в предыдущих частях статьи.
Но кроме всего прочего, был и еще один тревожный аспект, который решающим образом повлиял на все функционирование транспортной системы. Это системное ухудшение цикла обслуживания всего парка — как локомотивного, так и вагонного; выбытие огромного количества единиц в отстой и, соответственно, работа «на износ» оставшегося парка, притом что пополнения его почти не было. Такая тенденция грозила обвалом всей системы, который не замедлил случиться в следующем году.
Появилось огромное количество так называемых больных паровозов и вагонов. Неконтролируемый рост цен на нефть, уголь и стройматериалы сильно ограничивал возможности ремонта и обновления пути; почти прекратились новые заказы на подвижной состав, а существующие предприятия — вследствие разложения тыла и падения трудовой дисциплины — с уже размещенными заказами не справлялись.
Уже в течение 1916 года паровозный парк уменьшился на 19 процентов относительно 1915-го, а товарных вагонов — на 20 процентов. Но это было только начало коллапса. Решающий удар и так хлипкой и работающей на износ транспортной системе нанесли революционные события февраля — марта 1917 года и дальнейшая дезорганизация управления с полным развалом тыла.
Для наглядной иллюстрации положения можно обратиться к книге (Н. Г. Беспалов, И. И. Елисеева) «Железные дороги России в ХХ веке в зеркале статистики», СПб. : «Нестор-История», 2008, глава 2.2. «Железные дороги в 1914-1923 годы», которая дает удручающую картину деградации железных дорог в течение 1916-го и особенно после Февральской революции 1917-го.
Паровозный парк за 1917 год уменьшился вдвое относительно 1915-го несмотря на поступление первых паровозов по союзническим поставкам из Америки в 1917-м: если на 31 декабря 1915 года насчитывалось чуть более 20 тысяч паровозов, то на 31 декабря 1917-го это число составляло немногим более 10 тысяч. Нижеприведенная таблица содержит информацию о паровозном парке России с 1914 по 1919 год, по состоянию на 31 декабря каждого года.
Год Паровозы, всего Пассажирские Товарные 1914 20071 ... ... 1915 20731 ... ... 1916 16837 ... ... 1917 10162 1790 8372 1918 9158 1778 7389 1919 10047 2064 7983 То же самое происходило с товарными вагонами. Наличный парк по отношению к 1915 году без учета Финляндии и дорог местного значения упал практически вдвое, с 542,7 тысячи на 31 декабря 1914-го до 283,6 тысячи на 31 декабря 1917 года.
Год Всего товарных вагонов 1914 507671 1915 542194 1916 438191 1917 283606 1918 299751 Снизилась и численность пассажирского парка, причем еще сильнее — с 33,4 тысячи вагонов в декабре 1915-го до 25,2 тысячи в декабре 1916 года и 9,9 тысячи на декабрь 1917-го. Таким образом, наличный парк сократился более чем втрое еще за полгода до начала Гражданской войны.
Необходимо отметить, что объем грузоперевозок падал значительно медленнее. Это означало резко выросшую интенсивность эксплуатации оставшегося парка. С 83,1 миллиарда тонно-километров в 1915-м объем перевозок сократился до 63 миллиардов тонно-километров в 1917 году.
Военные власти империи искали выход, проводя новые реформы органов ВОСО (январь 1917-го), однако общей ситуации это помочь толком не могло: железные дороги тыловой зоны были уже глубоко дезорганизованы, а единого управления перевозками не существовало. Транспортная система за три года тяжелой войны так и не стала единым организмом, работающим на всей территории страны по единообразным и четким законам военного времени, предусматривающим строгую ответственность всех звеньев. К началу 1917 года продолжали существовать многочисленные частные линии, которые обслуживали стратегические направления, со своими локальными правилами и стыковочно-передаточными узлами на основную сеть дорог (Московско-Виндаво-Рыбинская дорога вне фронтовой зоны, Москва — Брянск — Киев, дороги Нижнего Поволжья и Северного Кавказа и др.). Смотря на ситуацию через век спустя, не вполне понятно, почему царь и высшие руководители Российской империи так и не решились объединить всю сеть железных дорог, включая частные, в единую иерархическую систему с жесткой дисциплиной перевозок, хотя бы на военное время, ведь тогда это был по-настоящему вопрос выживания страны.
* * * Приходится констатировать, что Российская империя уже к началу 1917 года утратила транспортную возможность как вести полноценную войну, так и бесперебойно снабжать разные части страны промышленными материалами и продовольствием. Это вело, в свою очередь, к мощному социальному взрыву, который и произошел в феврале 1917-го. Затем потребовалось менее года, чтобы транспортные возможности страны из-за разложения тыла сократились по-настоящему обвально — вдвое, относительно уровня 1916 года.