(Остатки записок о перетекании с Малой Земли до Севастополя).
читать дальше
Пожалуй, начну продолжение "Мест". На этот раз речь пойдет не об аркаимских стенах или новороссийских окопах. Я ещё сам не знаю, впечатления о чём окажутся ближе к поверхности. Их много, я словно перебираю камешки в мокрой пригоршне, зачерпнутые только что на берегу моря. Общего только то, что сейчас они - в моей руке. А ведь они разные. Зеленоватый прозрачный голыш - это кусок бутылочного стекла, которому нет ещё и десятка лет; обточенный морем известняковый "куриный бог" с дырочкой посредине болтается тут уже добрую тысячу лет; кусок щебёнки закинули на этот пляж позавчера пацаны, посещавшие дачу местного нувориша... Подобрал я как-то, помнится, косточку какого-то ископаемого зверя, - крохотная, но несколько десятков миллионов лет пролежала, уже и море то приподнялось, и гулял я в юном возрасте не по пляжу, а по сопкам Уральского хребта, но долежала же до моего появления там эта косточка! Словом, разные они, эти камушки.
А что общего? Я? Пригоршня? Дорога, их всех соединившая? Об этом лучше рассуждать ночером, поевши, глядя на звезды и впитывая спиной космический холод, а джинсовыми коленками - волны жара от костра и от каменюк с ним рядышком. А пока - нету времени, или настроение не то. Все по земле ходим, много чего в ней и на ней имеется. Что говорить?
Земля... На Малаховом кургане и на Пятом бастионе она красная. До того я только читал, и думал про вывихи поэтов, - не может земля впитывать кровь и становиться цвета крови. Земля очень хорошо ее впитывает. А впитав, - "через два на ней цветы и трава". Ну или не трава, а пыль, если это был асфальт. Просто пыль темнее обычного, но потом и это различие сглаживается, затаптывается.
Хотя в Крыму много того, что я привык считать чудесами. Что-то считал бы еще долго. Но вот решил - блин, сколько можно! Собрал рюкзак - единственно про что забыл или не подумал, впопыхах дело было, это про теплую одежду - ну или джинсы с курткой хотя бы, зябко на юге по ночам, оказывается. Ночью застопил автобус. Потом долго-долго стучал зубами в и шёпотом ругался: остаток сухпая - шоколадка за полдня успела расплавиться до неудобосъедаемости, а всей одежды, кроме шортов, - только рюкзак, и хоть в него залезай, но он уже частично в шоколаде... Мотаю на ус и вспоминаю грязного, нечёсанного и смертельно усталого хиппи с гитарой и подругой на геленджикском шлагбауме, - грязные струйки пота по вискам и шее, но корпус в вязаном свитере. Надо было тогда и про свитер спросить, кстати, а не доходить теперь задним умом. Намотав, работаю с теми ресурсами, что есть. Перекрываю все форточки в полупустом салоне, сдираю чехол с кресла, подкрепляюсь нерастаявшим продовольствием. "Чтобы у соболей рос красивый и густой мех, их содержат в холоде и кормят жирной пищей", вспоминается цитата из давно прочитанного пособия по звероводству. Мда, красивого тебе меха, Лексус. Главное, густого и тёплого. Кому пришла в голову глупая идея побриться? Насытившись, вспоминаю остатки уроков по аутотренингу и греюсь. За окном плавно движется параллельно автобусу необыкновенно огромная - и - розовая (?!) Луна. Значит, это уже Крым. Чудеса ...
Паром уже позади. Очередная госграница. Можно было и вплавь, пролив неширокий. Гляжу через иллюминатор на волны в нешироком проливе и отказываюсь от несвоевременной мысли. Влажно и холодно тянет от моря, ежусь, и все равно тянет в дрему. Опять коридор. Опять сонная очередь - и жовто-блакитный флаг. Пограничники на удивление корректны, а на всю процедуру, которая на российской стороне пролива тянулась три часа, у них уходит от силы минут двадцать. Украинскую речь я за сутки услышу только от них, местные обитатели говорят по-русски. Да прочитаю еще один рекламный щит на иностранном языке, до боли знакомом: "Новий стиль. Вiдминний вкус".
Про залитые солнцем бастионы, холодное пиво, прозрачную Артиллерийскую бухту, музыкальную Графскую пристань, лаконичный памятник Казарскому, демократичную стенку Цоя, - рассказывать можно долго. Севастополь – сказка, и только как сказка может быть описан, - так мне, по крайней мере, кажется.